В расфокусе внимания. Что победа Дональда Трампа значит для Центральной Азии

Отношения США и стран Центральной Азии никогда не отличались поступательным развитием. Если в Вашингтоне и пробуждался интерес к региону, то преимущественно это было связано с событиями, происходящими на внешнем контуре пяти бывших советских республик — например, в России или Афганистане. Сами же по себе центральноазиатские государства за более чем 30 лет независимости оставались на периферии американского внимания. Хотя три последние администрации США попытались систематизировать взаимодействие с регионом и демонстрировать преемственность курса, несмотря на переход власти от демократов к республиканцам и наоборот, нельзя сказать, что они до конца в этом преуспели. Поэтому после победы республиканца Дональда Трампа, обещавшего чуть ли не переписать все правила игры на мировой арене, вопрос о будущем отношений США и Центральной Азии заиграл новыми красками.

Центральное далеко

За последние десятилетия вышло немало аналитических материалов за подписью американских и региональных экспертов, исследовавших взаимоотношения США и Центральной Азии. Из раза в раз они приходили к одному и тому же выводу: этот регион никогда не был приоритетом внешней политики Вашингтона и администрации — будь то демократическая или республиканская, и надо срочно исправлять это упущение.

Если углубиться в официальные документы и заявления представителей руководства США, то почти всегда отмечается, что Соединенные Штаты были одной из первых стран, признавших независимость пяти бывших советских республик, расположенных на «стратегическом перекрестке» между европейской и азиатской цивилизациями. В связи с этим в Вашингтоне в течение десятилетий уверяли, что благополучие и процветание данного региона отвечают американским национальным интересам, а потому США готовы вкладываться в его развитие и укрепление суверенитета центральноазиатских стран.

Как пояснил POLITIK Central Asia научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии Темур Умаров, отсутствие региона среди приоритетов внешней политики США объясняется несколькими причинами. Во-первых, важную роль играет географический фактор — слишком далекое расположение Центральной Азии от Штатов. Во-вторых, регион не находится «в пограничной зоне» глобального противостояния современных центров силы, где американское влияние могло бы сыграть какую-то решающую роль.

«Условно, если бы Центральная Азия располагалась как, например, Украина или Грузия — меж двух огней, ближе к Западу, но одновременно имея границу с Россией или Китаем, тогда внимания было бы больше, — сказал Умаров. — В этом случае США бы понимали, что, вкладывая серьезные ресурсы в Центральную Азию, притягивая ее плотнее к западному полису, можно было бы ожидать реальных результатов. Например, режимы становились бы более прозападными и поворачивались спиной к условной России. Но в этом регионе подобное в принципе невозможно, поскольку он находится в середине континента и со всех сторон окружен государствами, которые совсем нельзя назвать прозападными».

Эксперт по Центральной Азии Аркадий Дубнов в беседе с POLITIK Central Asia, со своей стороны, также подчеркнул, что США воспринимают этот регион как пространство между Россией и Китаем, а также как зону влияния РФ (а с некоторых пор и КНР) в силу исторических и географических обстоятельств. «Американцы не рассматривают всерьез ее как зону своих особенных интересов. Это не Тихоокеанский регион и не Атлантика, а некая буферная зона между Китаем и Россией. Кроме того, Центральная Азия не видится США как потенциальный рынок сбыта. Ее ресурсный потенциал также не воспринимается как жизненно необходимый для Вашингтона», — пояснил он.

С такой оценкой согласен и Темур Умаров, который отметил, что США из-за удаленности довольно сложно торговать с Центральной Азией. Хотя американские компании (из нефтегазовой сферы и отрасли редкоземельных металлов) и присутствуют в регионе, их деятельность разворачивается совершенно не в том объеме, как это могло бы быть при других политико-географических обстоятельствах.

Для сравнения: товарооборот за первое полугодие 2024-го у Казахстана — самой богатой страны Центральной Азии — с Китаем составил примерно $14 млрд, с Россией — в районе $12 млрд, а с США — около $2 млрд. И это при том, что казахстанский экспорт в Штаты за этот период вырос на 95% преимущественно за счет нефти, а также редкоземельных металлов. В торговых отношениях со второй экономикой региона — Узбекистаном — США также серьезно уступают РФ и КНР: за тот же период 2024-го объем взаимной торговли республики с Китаем достиг $5,8 млрд, с Россией — $5,7 млрд, а с США — $463 млн, увеличившись по сравнению с аналогичным периодом 2023 года на $181 млн.

Новый подход со старыми привычками

Впрочем, всплески внимания к Центральной Азии за три десятилетия независимости пяти республик все-таки случались. Наиболее масштабный произошел после того, как США в 2001 году начали военную операцию «Несокрушимая свобода» в Афганистане в ответ на теракты 11 сентября. Для ведения боевых действий Вашингтону нужен был тыл, а страны Центральной Азии, граничащие с Афганистаном, оказались идеальной для этих целей территорией. В итоге в Кыргызстане и Узбекистане в 2001 году появились военные базы США: республики получали американские деньги, а Вашингтон — необходимый плацдарм. Кроме того, перед Штатами открывалась возможность конвертировать возникшее сотрудничество в военно-логистической сфере в расширение своего влияния в регионе.

Однако взаимодействие, вызванное нуждами операции в Афганистане, по сути, так и не вылилось в нечто большее. Уже в 2005 году американская база в Узбекистане была закрыта после того, как Вашингтон осудил подавление властями республики протестов в Андижане. В Кыргызстане база США продержалась дольше — до 2014 года, но в итоге также была закрыта во многом под давлением Москвы на Бишкек.

Более чем десятилетнее прямое присутствие США в регионе завершилось, а Центральная Азия так и осталась для Вашингтона «перевалочным пунктом» — только теперь уже бывшим.

Сменившая администрацию Обамы администрация республиканца Дональда Трампа, несмотря на, казалось бы, разность взглядов на внешнюю политику, не стала отказываться от инициированного формата. Более того, при Трампе попытки упорядочить подход к региону продолжились, и в 2020 году Госдепартаментом впервые был опубликован программный документ под названием «Стратегия США в Центральной Азии на 2019–2025 годы: укрепление суверенитета и экономического процветания». До тех пор стратегии составлялись под эгидой Агентства США по международному развитию (USAID) и носили более общий и непубличный характер.

В документе на 2019–2025 годы Центральная Азия называется «геостратегическим регионом, важным для интересов национальной безопасности Соединенных Штатов независимо от уровня активности США в Афганистане». Другими словами, Вашингтон, понимая, что любое американское присутствие в регионе прочно воспринимается сквозь призму афганской операции, попытался дать понять: Центральная Азия заслуживает отдельного внимания без привязки к прежнему контексту.

Проблема в том, что два из шести пунктов «целей политики» США в регионе оказались открыто привязаны к Афганистану, а еще в одном — «сокращение террористических угроз в Центральной Азии» — прочитывался явный афганский шлейф, хотя эта страна в нем и не упоминалась.

Пришедшая на смену Трампу администрация Джо Байдена вносить какие-либо изменения в документ не стала. Кроме того, при Байдене произошел еще один всплеск повышенного внимания к Центральной Азии. Правда, с официальной стратегией он связан не был, а снова оказался продиктован сторонними обстоятельствами. После начала полномасштабного конфликта между Россией и Украиной 24 февраля 2022 года США и их союзники ввели жесткие санкции в ответ на действия Москвы, которая тут же занялась поиском обхода наложенных ограничений. В схемах их обхода страны Центральной Азии заняли особое место, став для России одними из ключевых торгово-экономических ворот во внешний мир. Такое положение дел не устроило Штаты, которые принялись снаряжать в регион делегацию за делегацией в попытках наладить механизмы соблюдения санкционного режима против Москвы третьими странами.

Особенно частым гостем в центральноазиатских столицах оказался помощник госсекретаря Дональд Лу, а в конце февраля — начале марта 2023 года турне по региону совершил и глава Госдепартамента Энтони Блинкен. Дошло до того, что в сентябре 2023-го на полях Генассамблеи ООН впервые в истории формата C5+1 состоялась встреча президента США с лидерами пяти республик, где факт повышения платформы до максимального уровня был воспринят довольно позитивно. При этом в совместном заявлении шести лидеров по итогам переговоров ни Россия, ни Украина не упоминались. Не оказалось Москвы и Киева и в пресс-релизе Белого дома о прошедшей встрече. Таким образом, администрация Байдена постаралась представить саммит как демонстрацию особого интереса США к Центральной Азии, нисколько не вызванного сиюминутным геополитическим контекстом, попутно предложив «пятерке» целый набор новых многообещающих форматов взаимодействия.

С новым Трампом

Во время саммита в сентябре 2023 года произошел еще один достаточно примечательный момент. Подводя итог переговорам, Джо Байден, в частности, заявил: «Итак, большое вам спасибо за то, что приложили усилия для участия. И я с нетерпением жду скорой встречи с вами, возможно, в одной из ваших стран».

Казалось бы, обычная вежливость и весьма формальное обещание провести следующее заседание на президентском уровне в одном из государств региона на самом деле значили очень много. Ни один из глав Белого дома за более чем 30 лет независимости пяти бывших советских республик не посещал Центральную Азию с официальным визитом. Даже Джордж Буш-младший, при котором началась военная операция в Афганистане, так и не нашел времени почтить «тыловой» регион своим присутствием. Поэтому, реализуй Байден брошенное вскользь допущение, это стало бы по-настоящему историческим событием в отношениях США и Центральной Азии.

Однако уходящий американский лидер до региона так и не добрался, а потому возможность оказаться первым хозяином овального кабинета, ступившим на центральноазиатскую землю, снова переходит к Дональду Трампу.

В то, что республиканец, которого Россия, Украина и Ближний Восток сполна обеспечили делами на краткосрочную перспективу, решит отправиться в подобное путешествие, сегодня верится с трудом. Однако это нисколько не снимает с повестки вопрос, что произойдет с отношениями между США и странами Центральной Азии во время второго президентского срока Трампа.

С одной стороны, самый вероятный прогноз — что все останется примерно так же, как сейчас. Как отметил Темур Умаров, из-за того, что этот регион не находится у Вашингтона в списке приоритетных направлений, решения по нему принимаются не на самом высоком уровне, а на этаже бюрократии, которая более или менее постоянна и не подвержена сильным колебаниям из-за перехода Белого дома от одной партии к другой.

«Послы, которые есть сегодня в Центральной Азии, пришли не вчера и не сегодня. Они и при Трампе прекрасно работали, и при Байдене продолжили работать. В Госдепартаменте также бюрократический уровень сохранится», — сказал эксперт.

С другой стороны, возникновение оттенков и нюансов при смене администраций все-таки неизбежно. Умаров напомнил, что во время первого срока Трампа, который активно увлекся противостоянием с Китаем, Вашингтон попытался «слишком прямолинейно» донести до стран региона свое неудовольствие их растущими связями с КНР.

«Центральной Азии это не понравилось, — напомнил Умаров. — Был визит госсекретаря Майка Помпео, во время которого он, находясь в Казахстане и Узбекистане, постоянно говорил, как важно странам Центральной Азии не контактировать с Китаем, не вести с ним бизнес и вообще переориентироваться. Это было встречено ужасно плохо, потому что государства региона не хотят, чтобы Америка втягивала их в свое противостояние с КНР. Поэтому Байден взял все то же самое, но преподнес это с другого ракурса, сделав вид, что Вашингтону неважно, кто там присутствует в регионе — Россия, Китай или кто-то еще. В пресс-релизах вы не встретите упоминания РФ и КНР. Зато в них будет много «стратегических интересов США в Центральной Азии». Хотя все прекрасно понимают, что за этим скрывается — желание предоставить странам региона возможность диверсифицировать их отношения с внешним миром и нежелание позволить России сохранить, а Китаю — укрепить свои позиции здесь».

По мнению Аркадия Дубнова, перспектив для ухудшения отношений США с Центральной Азией при Трампе сейчас не прослеживается. Многое будет зависеть от контуров китайской политики Вашингтона, которые пока неизвестны. Но даже если Трамп сдержит предвыборные обещания и устроит жесткое торговое противостояние с КНР, вряд ли пять республик «окажутся в страдательном залоге от такого рода действий». «Хотя, конечно, если в Вашингтоне решат, что влияние Китая на регион несет угрозу интересам США и сочтут необходимым его отсечь, то какие-то меры могут быть приняты», — допустил Дубнов.

Идею, что возможный интерес Вашингтона к региону в ближайшие четыре года будет связан с «зацикленностью Белого дома на Китае» озвучил и Темур Умаров. Инициативу здесь, по его мнению, постарается проявить и бюрократия, поскольку будет понимать, что за фиксацией президента на КНР «стоят бюджеты». «Департамент, отвечающий за Центральную Азию, захочет поддержать себя на плаву, продолжить существовать и расширяться. Чтобы департамент чувствовал себя хорошо, эти люди будут заинтересованы подать то, чем они занимаются, в нужной «китайской» обертке», — предположил эксперт.

Еще одним потенциальным магнитом для особого внимания США к Центральной Азии может стать Каспийский регион в контексте планов Трампа по противостоянию с Ираном, который вместе с Туркменистаном и Казахстаном также имеет выход к этому морю, отметил Дубнов.

«Здесь могут столкнуться интересы США и России, — предполагает Дубнов. — В Москве Николай Патрушев (помощник президента РФ, председатель Морской коллегии Николай Патрушев. — POLITIK Central Asia) недавно уже заявил, что Россия постарается не допустить использования каспийской инфраструктуры военно-морскими силами третьих стран. По сути, это касается только Казахстана, который в отличие от Туркменистана располагает крупными объектами и портами на Каспии».

Другими словами, отношения США и Центральной Азии при Трампе, во-первых, будут традиционно зависеть от глобальных планов Вашингтона по внешнему контуру региона, а во-вторых, от того, насколько изящно республиканская администрация сможет донести свои просьбы и пожелания до пяти республик в случае, если их роль в противостоянии Штатов с третьими игроками будет признана Белым домом важной.

В любом случае, как заверил Темур Умаров, государствам Центральной Азии «хочется внимания со стороны США, поскольку считается, что если там признали, то это значок, который можно повесить на самом видном месте».

Алексей Забродин

• #Политика
• #Популярное